Упрощенная HTML-версия
С т а р о с в е т с к и е п о ме щ и к и
33
любил пошутить над Пульхериею Ивановною и погово-
рить о чем-нибудь постороннем.
— А что, Пульхерия Ивановна, — говорил он, — если
бы вдруг загорелся дом наш, куда бы мы делись?
— Вот это Боже сохрани! — говорила Пульхерия Ива-
новна, крестясь.
— Ну, да положим, что дом наш сгорел, куда бы мы пе-
решли тогда?
— Бог знает, что вы говорите, Афанасий Иванович!
как можно, чтобы дом мог сгореть: Бог этого не попу-
стит.
— Ну, а если бы сгорел?
— Ну, тогда бы мы перешли в кухню. Вы бы заняли на
время ту комнатку, которую занимает ключница.
— А если бы и кухня сгорела?
— Вот пусть Бог сохранит от такого попущения, что-
бы вдруг и дом, и кухня сгорели! Ну, тогда бы в кладовую,
покамест выстроился бы новый дом.
— А если бы и кладовая сгорела?
— Бог знает, что вы говорите! я и слушать вас не хочу!
Грех это говорить, и Бог наказывает за такие речи.