Упрощенная HTML-версия
Ч А С Т Ь П Е Р В А Я
20
был глиняный, но так чисто вымазанный и содержался
с такою опрятностию, с какою, верно, не содержался ни
один паркет в богатом доме, лениво подметаемый невы-
спавшимся господином в ливрее. Комната Пульхерии
Ивановны была вся уставлена сундуками, ящиками, ящич-
ками и сундучочками. Множество узелков и мешков с се-
менами, цветочными, огородными, арбузными, висели
по стенам. Множество клубков с разноцветной шерстью,
лоскутков старинных платьев, шитых за полстолетия
прежде, были укладены по углам в сундучках и между
сундучками. Пульхерия Ивановна была большая хозяйка
и собирала всё, хотя иногда сама не знала, на что оно по-
том употребится. Но самое замечательное в доме — были
поющие двери. Как только наставало утро, пение дверей
раздавалось по всему дому. Я не могу сказать, отчего они
пели; перержавевшие ли петли были тому виною, или
сам механик, делавший их, скрыл в них какой-нибудь се-
крет; но замечательно то, что каждая дверь имела свой
особенный голос; дверь, ведущая в спальню, пела самым
тоненьким дискантом; дверь, ведшая в столовую, хрипе-
ла басом; но та, которая была в сенях, издавала какой-то
странный дребезжащий и вместе стонущий звук, так что,
вслушиваясь в него, очень ясно наконец слышалось: