Упрощенная HTML-версия
31
С ЛА Б О Е С Е РДЦ Е
Решительно их совсем перестали ждать! Доказательство —
что уж сидели за чаем! А право, иногда стар-человек прозорли-
вее молодежи, да еще какой молодежи! Ведь Лизанька-то пре-
серьезно уверяла, что не будет; «не будет, маменька; уж сердце
чувствует, что не будет»; а маменька всё говорила, что ее сердце,
напротив, чувствует, что непременно будет, что не усидит, что
прибежит, что и занятий-то служебных теперь нет у него, что и
под Новый- то год! Лизанька и отворяя не ждала совсем — глазам
не верила, и встретила их запыхавшись, с забившимся внезап-
но сердечком, как у пойманной пташки, вся заалев, зарумянив-
шись, словно вишенька, на которую она ужасно как походила.
Боже мой, какой сюрприз! какое радостное «ах!» вылетело из ее
губок! «Обманщик! Голубчик ты мой!» — вскричала она, обвив
шею Васи... Но представьте всё удивление ее, весь ее стыд вне-
запный: прямо за Васей, как будто желая спрятаться сзади его,
стоял, немного потерявшись, Аркадий Иванович. Нужно при-
знаться, что он был неловок с женщинами, даже очень неловок,
даже однажды случилось, что... Но это потом. Однако ж войдите
и в его положение: смешного тут нет ничего; он стоит в передней,
в калошах, в шинели, в ушатой шапке, которую поспешил было
сдернуть, весь пребезобразно обмотанный желтым вязаным пре-
скверным шарфом, еще для большего эффекта завязанным сзади.
Всё это нужно распутать, снять поскорее, представиться в более
выгодном виде, потому что нет человека, который не желал бы
представиться в более выгодном виде. А тут Вася, досадный, не-
сносный, хотя, впрочем, конечно, тот же милый, добрейший Вася,
но, наконец, несносный, безжалостный Вася! «Вот, — кричит
он, — Лизанька, вот тебе мой Аркадий! Каков? Вот мой лучший
друг, обними его, поцелуй его, Лизанька, наперед поцелуй, узна-
ешь потом лучше, сама расцелуешь...» Ну что? ну что, я спраши-
ваю, было делать Аркадию Ивановичу? А он еще размотал всего
половину шарфа! Право, мне даже иногда совестно за излишнюю
восторженность Васи; она, конечно, означает доброе сердце, но...
неловко, нехорошо!
Наконец оба вошли. Старушка была несказанно рада позна-
комиться с Аркадием Ивановичем; она так много слышала, она...