Упрощенная HTML-версия
Б Е Л Ы Е Н О Ч И
33
— Меня зовут — Настенька.
— Настенька! и только?
— Только! да неужели вам мало, ненасытный вы этакой!
— Мало ли? Много, много, напротив, очень много, На-
стенька, добренькая вы девушка, коли с первого разу вы
для меня стали Настенькой!
— То-то же! ну!
— Ну, вот, Настенька, слушайте-ка, какая тут выходит
смешная история.
Я уселся подле нее, принял педантски-серьезную позу
и начал словно по-писаному:
— Есть, Настенька, если вы того не знаете, есть в Пе-
тербурге довольно странные уголки. В эти места как
будто не заглядывает то же солнце, которое светит для
всех петербургских людей, а заглядывает какое-то дру-
гое, новое, как будто нарочно заказанное для этих углов,
и светит на всё иным, особенным светом. В этих углах,
милая Настенька, выживается как будто совсем другая
жизнь, не похожая на ту, которая возле нас кипит, а та-
кая, которая может быть в тридесятом неведомом цар-
стве, а не у нас, в наше серьезное-пресерьезное время.
Вот эта-то жизнь и есть смесь чего-то чисто фантастиче-
ского, горячо-идеального и вместе с тем (увы, Настень-
ка!) тускло-прозаичного и обыкновенного, чтоб не ска-
зать: до невероятности пошлого.
— Фу! Господи Боже мой! какое предисловие! Что же
это я такое услышу?
— Услышите вы, Настенька (мне кажется, я никогда
не устану называть вас Настенькой), услышите вы, что
в этих углах проживают странные люди — мечтатели.
Мечтатель — если нужно его подробное определение —