Упрощенная HTML-версия
Шишов переулок
14
и соседским жителям. Ходил босым и бесштанным,
только в одной рубашке, перешитой из нательной
солдатской. Останавливался у каждого окна и прили-
пал к нему, стараясь, чтобы заметили и накормили.
Местные огольцы приучили его, как собачонку, «слу-
жить» за кусочек колотого сахара или малую конфет-
ную подушечку — есть собственную ладошку-лапку.
— А кто у нас сладкого захотел, а? Пупчик слад-
кого захотел, сладкое надо заработать. А ну, покажи
дядям, как ты сладкое любишь!
Он засовывал в свой большой ротик маленькую
ладошку и начинал её сосать, улыбаясь зрителям. За
что и получал крохотный кусочек сахара или огры-
зок карамельки. Если кто из посторонних спраши-
вал его: «Как тебя зовут?» — «Пупчик», — отзывалось
существо. «Он Шишок Голоштанный!» — кричала пе-
реулочная малышня и поднимала на нём рубашонку,
показывая голую попку.
Эти задворки центральных линий, этот камен-
ный мешок, не имеющий ни одного деревца и даже
куста, пропахший сырым кислым запахом сосновых
дров, пропитанный дыханием перегара дешёвого ал-
коголя вроде «Клюковки» за 9 рублей 80 копеек и по-
крытый вековыми слоями отборного мата, вот уже
более двухсот лет терпел своих насельников.
По утрам из горловины переулка на добычу
в сторону Андреевского рынка выезжали на тачках,
выхрамывали на костылях, выползали на кожаных
задницах, стуча толкашками о брусчатку, все виды