Упрощенная HTML-версия
Г Л А В А В Т О Р А Я
31
составляют основу человеческих добродетелей: французский язык, необхо-
димый для счастия семейственной жизни, фортепьяно, для составления при-
ятных минут супругу, и, наконец, собственно хозяйственная часть: вязание
кошельков и других сюрпризов. Впрочем, бывают разные усовершенствования
и изменения в мето
?
дах, особенно в нынешнее время; все это более зависит
от благоразумия и способностей самих содержательниц пансиона. В других
пансионах бывает таким образом, что прежде фортепьяно, потом француз-
ский язык, а там уже хозяйственная часть. А иногда бывает и так, что прежде
хозяйственная часть, то есть вязание сюрпризов, потом французский язык,
а там уже фортепьяно. Разные бывают мето?ды. Не мешает сделать еще замеча-
ние, что Манилова... но, признаюсь, о дамах я очень боюсь говорить, да притом
мне пора возвратиться к нашим героям, которые стояли уже несколько минут
перед дверями гостиной, взаимно упрашивая друг друга пройти вперед.
— Сделайте милость, не беспокойтесь так для меня, я пройду после, — го-
ворил Чичиков.
— Нет, Павел Иванович, нет, вы гость, — говорил Манилов, показывая ему
рукою на дверь.
— Не затрудняйтесь, пожалуйста, не затрудняйтесь. Пожалуйста, прохо-
дите, — говорил Чичиков.
— Нет уж извините, не допущу пройти позади такому приятному, образо-
ванному гостю.
— Почему ж образованному?.. Пожалуйста, проходите.
— Ну да уж извольте проходить вы.
— Да отчего ж?
— Ну да уж оттого! — сказал с приятною улыбкою Манилов.
Наконец оба приятеля вошли в дверь боком и несколько притиснули друг
друга.
— Позвольте мне вам представить жену мою, — сказал Манилов. — Душень-
ка! Павел Иванович!
Чичиков, точно, увидел даму, которую он совершенно было не приметил,
раскланиваясь в дверях с Маниловым. Она была недурна, одета к лицу. На ней
хорошо сидел матерчатый шелковый капот бледного цвета; тонкая небольшая
кисть руки ее что-то бросила поспешно на стол и сжала батистовый платок
с вышитыми уголками. Она поднялась с дивана, на котором сидела; Чичиков
не без удовольствия подошел к ее ручке. Манилова проговорила, несколько
даже картавя, что он очень обрадовал их своим приездом и что муж ее не
проходило дня, чтобы не вспоминал о нем.
— Да, — примолвил Манилов, — уж она, бывало, все спрашивает меня:
«Да что же твой приятель не едет?» — «Погоди, душенька, приедет». А вот