Упрощенная HTML-версия
28
СКАЗАНИЯ О ТИТАНЕ АТЛАНТЕ
Вышли на клич Атланта титаны гор, и титаны рек, и титаны лесов
один за другим. И стало их трое, и стало их пятеро, и стало их десятеро.
Десять титанов! Чего только не свершат в мире десять титанов!
Устремились юноши титаны вслед за Атлантом на Олимп, чтобы
с Олимпа взбежать на небо.
Но уже ждал их взгремевший Кронид с перуном в руке. И на самых
вершинах Олимпа, где богиня облаков Нефела пасла стада облачных
коров, встретились бог и титан.
Один на один вышли в бой Атлант и Зевс. А другие юноши титаны
столкнулись с другими богами у стремнин и отрогов Олимпа.
Рванулись руки Атланта к Крониду, хотят обхватить его мощь,
с громами, с огнями-трезубцами, с грозовой главой, с эгидой-страши-
лищем, как тучи, косматой. Обхватят его титановы руки — не выпу-
стят, зажмут, как стены ущелья зажимают Вихрь-Ураган. Тогда бесись
не бесись, завывай, рви, разворачивай глыбы, раскалывай скалы огня-
ми-копьями, взрывай воздух — не вырваться: задохнется в ущелье
Вихрь-Ураган.
Метнул Зевс молнии из огнемета-перуна. Ловит Атлант их тройные
жала руками. Что ему молнии! Мало ли плясуний-зарниц ловил титан
в юности веселыми руками, играя ими, как играют бликами дети. Но
не зарницы злые молнии Зевса — жгут они и пронзают, опалили ладо-
ни и пальцы титана.
Молнию за молнией мечет Зевс. Позади Зевса Пегас, крылатый
конь-молниевик. Сбросит конь-молниевик груз молний и летит на
крыльях-вихрях к Лемносу, в подземную кузницу киклопов, за новым
запасом раскаленных жал. Куют кузнецы-киклопы молнии Зевсу.
Молнию за молнией, злые трезубцы, мечет в противника Зевс.
Уже от плеча до запястья в сквозных ранах руки Атланта, будто не
руки они, а соты на полнеба, ограбленные огненными осами.
Позднее, когда титаны были превращены в чудовищ, их лютая правда была пре-
вращена в злую правду, в злобу, и сами образы титанов и их поступки были очернены:
они стали внушать ужас и отвращение. Только образ зевсоборца — титана Прометея
благодаря Эсхилу остался в памяти эллинов и потомков титаническим в положитель-
ном смысле. Он служил выражением самых свободолюбивых и высоких требований
мятежного человеческого духа. Прометей дерзнул похитить огонь с неба и не уступил
деспотизму законов мира, невзирая на сверхчеловеческие страдания.