Упрощенная HTML-версия
17
ЭВРИКА
Теперь я уверяю вас самым положительным образом, —
продолжает письмо, — что я изображаю эти обстоятельства
честно; и вы можете легко понять, как ограничения, такие
нелепые с первого же взгляда, должны были действовать
в эти дни, замедляя ход истинного Знания, которое делает
свои наиболее важные поступательные движения — как
покажет вся История —
прыжками
, видимо интуитив-
ными. Эти древние идеи осуждали исследование на пол-
зание; а мне не надо внушать вам, что ползание, среди
разновидностей передвижения, есть в своем роде вещь
первостатейная; но, если черепаха уверена в ноге, должны
ли мы на этом основании подрезать крылья орлам? В?те-
чение нескольких столетий так велико было ослепление
касательно Хогга в особенности, что настоящим образом
положен был предел всякому мышлению, собственно так
именуемому. Ни один человек не смел высказать исти-
ну, которой он чувствовал себя обязанным только перед
своей душой. Не представляло важности, была ли истина
доказуема как таковая; ибо догматизирующие философы
этой эпохи рассматривали только
дорогу
, при прохожде-
нии которой, как проповедовали, она была достигнута.
Конец, для них, вовсе не был обстоятельством какой-ни-
будь важности: „Средства! — вопили они. — Взглянем
на средства!“ — и если при рассмотрении средств они
оказывались не подходящими ни под категорию Хогга,
ни под категорию Ариеса (что означает „баран“), что ж,
тогда ученые не шли далее, но, называя мыслителя глуп-
цом и в виде наложения клейма давая ему прозвище „тео-
ретика“, впредь уже не желали иметь дела ни с
ним
, ни
с его истинами.