Упрощенная HTML-версия
26
Г Л А В А I I , В КО Т ОР ОЙ МИС С Ш А РП И МИС С С Е Д ЛИ Г О Т ОВЯ Т С Я . . .
Джерард-стрит и всему артистическому кварталу. И молодые художни-
ки, заходившие на стакан грога к своему ленивому и разгульному стар-
шему товарищу, умнице и весельчаку, всегда осведомлялись у Ребекки,
дома ли мисс Пинкертон. Она, бедняжка, была им так же хорошо из-
вестна, как мистер Лоренс и президент Уэст. Однажды Ребекка удо-
стоилась чести провести в Чизике несколько дней и по возвращении
соорудила себе другую куклу — мисс Джемми; ибо хотя эта добрая душа
не пожалела для сиротки варенья и сухариков, накормив ее до отвала,
и даже сунула ей на прощанье семь шиллингов, однако чувство смеш-
ного у Ребекки было так велико — гораздо сильнее чувства признатель-
ности, — что она принесла мисс Джемми в жертву столь же безжалост-
но, как и ее сестру.
И вот после смерти матери девочка была перевезена в пансион,
который должен был стать ее домом. Строгая его чинность угнетала
ее; молитвы и трапезы, уроки и прогулки, сменявшие друг друга с мо-
настырской монотонностью, тяготили ее свыше всякой меры. Она
с таким сожалением вспоминала о свободной и нищей жизни дома,
в старой мастерской, что все, да и она сама, думали, что она изнывает,
горюя об отце. Ей отвели комнатку на чердаке, и служанки слышали,
как Ребекка мечется там по ночам, рыдая. Но рыдала она от бешен-
ства, а не от горя. Если раньше ее нельзя было назвать лицемеркой, то
теперь одиночество научило ее притворяться. Она никогда не бывала
в обществе женщин; отец ее, при всей своей распущенности, был чело-
веком талантливым; разговор с ним был для нее в тысячу раз приятней
болтовни с теми представительницами ее пола, с которыми она те-
перь столкнулась. Спесивое чванство старой начальницы школы, глу-
пое добродушие ее сестры, пошлая болтовня и свары старших девиц
и холодная корректность воспитательниц одинаково бесили Ребекку.
Не было у бедной девушки и нежного материнского сердца, иначе ще-
бетание и болтовня младших детей, порученных ее надзору, должны
были бы смягчить ее и утешить, но она прожила среди них два года,
и ни одна девочка не пожалела об ее отъезде. Кроткая, мягкосердеч-
ная Эмилия Седли была единственным человеком, к которому в какой-
то мере привязалась Ребекка. Но кто не привязался бы к Эмилии!
Те радости и жизненные блага, которыми наслаждались молодые де-
вицы, ее окружавшие, вызывали у Ребекки мучительную зависть. «Как