Упрощенная HTML-версия
9
Перед занавесом
увство глубокой грусти охватывает
Кукольника, когда он сидит на подмостках и смотрит на Ярмарку, гомо-
нящую вокруг. Здесь едят и пьют без всякой меры, влюбляются и изме-
няют, кто плачет, а кто радуется; здесь курят, плутуют, дерутся и пля-
шут под пиликанье скрипки; здесь шатаются буяны и забияки, повесы
подмигивают проходящим женщинам, жулье шныряет по карманам,
полицейские глядят в оба, шарлатаны (не мы, а другие, чума их задави)
бойко зазывают публику; деревенские олухи таращатся на мишурные
наряды танцовщиц и на жалких, густо нарумяненных старикашек-
клоунов, между тем как ловкие воришки, подкравшись сзади, очищают
карманы зевак. Да, вот она,
Ярмарка Тщеславия
; место нельзя сказать
чтобы назидательное, да и не слишком веселое, несмотря на царящий
вокруг шум и гам. А посмотрите вы на лица комедиантов и шутов, ког-
да они не заняты делом и Том-дурак, смыв со щек краску, садится пол-
дничать со своей женой и маленьким глупышкой Джеком, укрывшись
за серой холстиной. Но скоро занавес поднимут, и вот уже Том опять
кувыркается через голову и орет во всю глотку: «Наше вам почтение!»
Человек, склонный к раздумью, случись ему бродить по такому
гульбищу, не будет, я полагаю, чересчур удручен ни своим, ни чужим
весельем. Какой-нибудь смешной или трогательный эпизод, быть мо-
жет, умилит его или позабавит: румяный мальчуган, заглядевшийся на