Упрощенная HTML-версия
День?первый
21
и кончики крылышек. Выбрав, дама подносила их кавале-
ру, а кавалер даме, и были они в этот момент похожи на
ласточек, которые кормят птенцов. А сколько было смеху и
шуток, когда кому-то подносили гузку, и сколько из-за нее
велось споров!
Антония.
Вот греховодники!
Нанна.
Меня чуть не стошнило, когда я увидела, как
одна монахиня, разжевав кусочек, прямо из собственного
рта предлагает его своему дружку.
Антония.
Какая гадость!
Нанна.
После того как еда перестала доставлять удо-
вольствие и наступило, как это всегда бывает, пресыще-
ние, они принялись на манер немцев произносить тост за
тостом. Генерал поднял большой бокал корсиканского ви-
на и, призвав настоятельницу последовать его примеру,
проглотил его залпом, словно то было не вино, а причас-
тие. От вина глаза у всех сначала заблестели, как зеркало,
потом затуманились, как бриллиант, если на него дохнуть,
и наконец начали закрываться. Казалось, что все сборище,
не в силах сопротивляться сну, вот-вот повалится прямо
на блюда с кушаньями и превратит стол в одну общую
постель, но тут в комнате появился какой-то красивый
юноша. Он нес корзину, прикрытую куском батиста, тако-
го тонкого и такого белого, какого мне еще не приходи-
лось видеть. Что там снег, что иней, что молоко — он пре-
восходил белизной даже полную луну!
Антония.
И зачем он принес корзину? Что в ней было?
Нанна.
Погоди, всему свое время. Отвесив всем испан-
ский поклон, из тех, что приняты в Неаполе, юноша сказал:
«Доброго здоровья вашим милостям, — и добавил: — Пре-
данный слуга всей честной компании шлет вам эти плоды
земного рая». После чего откинул платок и поставил кор-
зину на стол. И тут раздался взрыв смеха, оглушительный,