Упрощенная HTML-версия
Рассуждения
14
жизнь, а праздник. Поверь: мир, который, ты говоришь,
у меня в кармане, устроен довольно-таки скверно.
Антония.
Да, для меня, но не для тебя: ведь тебе разве
что птичьего молока не хватает. По всему городу, на пло-
щадях и в остериях, только и речь, что о тебе, — все Нанна
да Нанна. И дом твой всегда гудит как улей, потому что
вокруг тебя пляшет весь Рим. Так венгры на празднике
пляшут мореску.
Нанна.
Ты верно говоришь, но мне от всего этого нет
никакой радости. Я как та новобрачная перед богато на-
крытым столом, которая из стыдливости не решается
приступить к трапезе. В общем, сестричка, как-то мне
неспокойно. Впрочем, хватит об этом.
Антония.
Ты вздыхаешь?
Нанна.
А что мне еще остается?
Антония.
Напрасно ты вздыхаешь. Берегись, Господь
Бог может сделать так, что у тебя действительно будет из-
за чего вздыхать.
Нанна.
Но как же мне не вздыхать, сама подумай!
У меня шестнадцатилетняя дочь, Пиппа, и мне надо как-
то устроить ее судьбу. И вот, один мне говорит: «Отдай
ее в монастырь. Мало того, что сохранишь три четверти
приданого, в святцах появится имя еще одной святой».
А другой советует: «Выдай ее замуж, ты так богата, что
даже не заметишь того расхода». А третий уговаривает
сделать из нее дорогую куртизанку. «Мы, — объясняет
он, — живем в мире порока, и если хорошенько все про-
думать, то можно сделать так, что в куртизанках твоя
дочь сразу же станет настоящей синьорой; а с твоими
деньгами да ее заработками она заживет просто как ко-
ролева». От этих советов у меня прямо-таки голова идет
кругом. Так что, как видишь, и у Нанны есть свои не-
приятности.