Упрощенная HTML-версия
1 7
того, что Титания не хочет отдать ему ребёнка. Им нельзя
встречаться, а то вновь поругаются.
— Кто ты такой, чтобы мне указывать?
— Я его шут по прозвищу Добряк Робин.
— Тот самый, что вечно ради смеха пугает прохожих, но,
если его назовут другом, приносит счастье?
— Да-да, это я. Так что ты…
Однако Пэк ничего больше не успел сказать, потому что
в этот момент на поляну с разных сторон вышли Оберон и
Титания, каждый со своей свитой, состоящей из маленьких
летучих эльфов. Оберон и Титания тут же принялись друг
друга упрекать: Титания мужа за то, что он решил незримо
присутствовать на свадьбе Ипполиты, своей бывшей возлюб-
ленной, а Оберон жену — за прежнюю её связь с Тезеем.
— Ради него, — говорил он, — ты здесь и появилась.
— Из-за наших ссор, — наконец не выдержала Титания, —
всё в мире теперь не так: даже времена года перепутались.
Лето часто становится осенью, весна — зимой. И от этого пло-
хо всем.
— В твоей власти всё изменить, — ответил Оберон. — Я же
прошу у тебя самую малость. Отдай мальчишку. Мне в моих
странствиях нужен верный слуга.
— Не отдам, и не проси. Он — сын моей жрицы, что умерла
при его родах. Я полюбила этого ребёнка как собственного
сына. А теперь прощай.
После её ухода Оберон был ужасно зол. «Ты, моя дорогая
жёнушка, далеко не уйдёшь, — думал он. — Я отомщу тебе за
обиду».
— Послушай, Пэк, — обратился он к шуту. — Слышал ли
ты о двух волшебных алых цветках, что растут на далёком
западе? Если намазать веки спящего человека соком одного
из них, человек, проснувшись, тотчас влюбится в первого
встречного. А соком второго можно вернуть человека в преж
нее состояние.