Упрощенная HTML-версия
7
Сколь искусен он в средствах и непривередлив в их выборе! Чуть позже
он продемонстрирует вам единственное во всей истории Франции зрелище.
Можно подумать, мы присутствуем на одном из фарсов, которые бродячие коме-
дианты разыгрывают на подмостках. Чтобы поссорить и разобщить своих про-
тивников, он сумел сделать так, чтобы они узнали, что каждый из них думает
о другом. Людовик скрывает их за ширмой и подстрекает высказывать нелест-
ные замечания в адрес тех, кто слушает, находясь по другую сторону загородки.
Первосортная шутка — и в этом весь Людовик XI. Поступок неделикатный; глав-
ный противник Людовика XI, Карл Смелый, испытывает отвращение к подобно-
му поведению. Если этот самонадеянный герцог Бургундский желал разделить
союзников, он верхом на коне, во главе сорокатысячной армии осаждал, грабил,
сжигал города и мечом расправлялся с их жителями. Подобную уловку он рас-
ценил бы как недостойную своего дворянского благородства и, если бы с ним
такое случилось, бросился бы на врага с кулаками. Людовик XI благодаря такой
стратегии сумел без кровопролития изгнать из страны англичан.
Однако его выдумки не всегда бывали столь безобидными. Ему случалось
даже забирать назад уже данное слово. Вопрос чести был ему неведом. Его рас-
судок был хранилищем оправданий — и тем более неиссякаемым, что черпал он
оттуда лишь для себя.
Так-то вот; я знаю, и вы меня понимаете, что подобное поведение шокирует
ваши чувства. Благородного в Людовике XI — только цель, великого в его прав-
лении — только результаты. А это немало.
Подумайте, каким трудным было его положение, когда он наследовал сво-
ему отцу, после непокорности, которую нельзя считать положительным приме-
ром. Королевский двор достался ему сотрясаемый ударами дерзких вассалов.
Франция выходила из Столетней войны. Она не исцелилась, она только выздо-
равливала. Следовало опасаться рецидивов. Предотвратил ли бы он их, если бы
его средства были более честными и законными? Неизвестно. Мы знаем только,
что, возьмись он за дело иначе, в результате его трудов, может быть, и не было бы
самого главного — Франции.
Он действовал осознанно. Он поставил перед собой главную задачу и ни-
кому не позволил ни сбить себя с этого пути, ни даже отвлечь. Он отдался ей со
скрытой и подавляемой страстью, ни на день не допуская слабости или безраз-
личия. Вы сердитесь на него, потому что вы чувствительны, и это очень мило, —
вы сердитесь, что слишком часто он бывал скор на расправу. А он стремился не
к любви своих подданных, а к повиновению. Повинуются ли тому, кто не умеет