Упрощенная HTML-версия
по улицам от порога к порогу; она сзывала жителей, и те бросились за
Гизом вослед, вынуждая его двигаться смело, с открытым лицом.
И тут началось исступление. Его понесли на руках, затолкали
и чуть не задушили в приступах восторга. Парижане лобызали его
одежды, просили его прикоснуться к четкам. Сверху из окон женщи-
ны забрасывали его дождем цветов и пальмовых ветвей. Он был идо-
лом опьяненного любовью народа.
Гневный прием, оказанный ему королем, дал понять, какой це-
ной можно заплатить за эту дерзость, и он поспешно укрылся в родо-
вом особняке в квартале Маре, где теперь хранятся наши Националь-
ные архивы. Там он держал совет с главами Лиги.
Со своей стороны, король, ожидавший властного гласа бунта, си-
дел в Лувре, словно в осажденной крепости. Разбросанные по Парижу
королевские войска безуспешно пытались одним своим присутствием
запугать толпу. Приказание, требовавшее, чтобы они были на виду,
но бездействовали, в глазах осмелевших горожан выглядело доказа-
тельством слабости. Для начала толпа принялась глумиться над «же-
лезными болванами» — неподвижными, согласно приказу, солдатами
с алебардами наперевес. Они изводили солдат, не давая им покоя,
и при первом же резком движении выведенных из терпения вояк соз-
дали цепи и построили баррикады.
Король отвел свои войска, а на следующий день вступил в пере-
говоры с повстанцами. Еще более грозное смятение в городе вызвали