Упрощенная HTML-версия
Х РОНИК А ВРЕМЕН К А РЛ А I X
удвоила их заносчивость и ненависть против них врагов. Одним
словом, достаточно было бы стать кому-нибудь во главе этих фа-
натиков и крикнуть: «Бей!», чтобы они бросились резать своих
еретических соотечественников.
Удаленный от двора, находясь в опасности и со стороны коро-
ля и со стороны принцев, герцог принужден был опереться на
народ. Он собирает начальников городской гвардии, говорит,
что еретики составили заговор, убеждает истребить их, пока они
не привели своих замыслов в исполнение, — и
только
после этого
появляется мысль о резне. Таинственность, сопровождавшая за-
говор, и то обстоятельство, что такое большое количество людей
так хорошо сохранило секрет, объясняются тем, что между за-
мыслом и исполнением протекло всего несколько часов. Стран-
но, если бы было иначе, так как
в Париже интимные признания
идут быстрым ходом
*.
Трудно определить, какое участие принимал король в этом
избиении: если он его не одобрил — во всяком случае, он его
допустил. Через два дня после убийств и насилия он ото всего от-
перся и захотел остановить бойню**, но народной ярости была
дана свобода, и небольшое количество крови не в силах было ее
успокоить. Она нуждалась в шестидесяти тысячах жертв. Монарх
принужден был отдаться течению, которое влекло его за собою.
Он отменил приказ о помиловании и вскоре издал другой, рас-
пространивший убийство по всей Франции.
Таково мое мнение о Варфоломеевской ночи, и, предлагая его
вниманию читателя, я повторю вместе с лордом Байроном:
«I only say, suppose this supposition». D. Juan, canto I, st. LXXXV***.
1829
*
Слова Наполеона.
** Он приписывал убийство Колиньи и массовое избиение герцогу Гизу и
принцам Лотарингского дома.
*** Я говорю лишь — предположим это («Дон Жуан», песнь I, строфа LXXXV)
(
англ.
)
.
(
Примеч. ред.
)