Упрощенная HTML-версия
М И Л Ы Й Д Р У Г
22
черный шелк платья; накрашенные губы, похожие на крово-
точащую рану, придавали ей что-то звериное, жгучее, неесте-
ственное и вместе с тем возбуждавшее желание.
Кивком она подозвала проходившую мимо подругу, рыжева-
тую блондинку, такую же дебелую, как она, и умышленно гром-
ко, чтобы ее услышали в ложе, сказала:
— Гляди-ка, правда, красивый малый? Если он захочет меня
за десять луидоров, я не откажусь.
Форестье повернулся лицом к Дюруа и, улыбаясь, хлопнул
его по колену:
— Это она о тебе. Ты пользуешься успехом, мой милый. По-
здравляю.
Бывший унтер-офицер покраснел; пальцы его невольно по-
тянулись к жилетному карману, в котором лежали две золотые
монеты.
Занавес опустился. Оркестр заиграл вальс.
— Не пройтись ли нам? — предложил Дюруа.
— Как хочешь.
Не успели они выйти, как их подхватила волна гуляющих.
Их жали, толкали, давили, швыряли из стороны в сторону,
а перед глазами у них мелькал целый рой шляп. Женщины хо-
дили парами; скользя меж локтей, спин, грудей, они свободно
двигались в толпе мужчин, — видно было, что здесь для них
раздолье, что они в своей стихии, что в этом потоке самцов они
чувствуют себя как рыбы в воде.
Дюруа в полном восторге плыл по течению, жадно втягивая
в себя воздух, отравленный никотином, насыщенный испарени-
ями человеческих тел, пропитанный духами продажных жен-
щин. Но Форестье потел, задыхался, кашлял.
— Пойдем в сад, — сказал он.
Повернув налево, они увидели нечто вроде зимнего сада, ос-
вежаемого двумя большими аляповатыми фонтанами. За цин-
ковыми столиками, под тисами и туями в кадках, мужчины и
женщины пили прохладительное.
— Еще по кружке? — предложил Форестье.
— С удовольствием.