Упрощенная HTML-версия
10
ПРЕДИСЛОВИЕ К ИЗДАНИЮ 1894 ГОДА
ярмом. Его возмущение впервые обрело голос в памфлете «Пред-
ложение о всеобщем употреблении ирландской мануфактуры»,
а вскоре он обратился к еще более горячей теме: к скандалу, свя-
занному с чеканкой медной монеты в Ирландии. Это дало повод
для написания знаменитых «Писем суконщика». Свифт не выби-
рал слов, не колеблясь прибегал к преувеличениям и не оставлял
своим жертвам ни малейшего шанса на защиту или оправдание;
из их уловок он извлекал новые, еще более серьезные обвинения.
Повторяя на все лады, он вызванивал единственную тему каждым
колокольным ударом, преисполненным жестокого осуждения и
презрительного сарказма. Впервые — со всей яростью — он исторг
ядовитую горечь гнева, которая разом охватила и давнюю расо-
вую ненависть, и политическую зависть английских колонистов
к их собратьям, живущим за морем-океаном.
Но эта битва, какой бы свирепой и захватывающей она ни
была, не могла исчерпать всю силу свифтовского гения. В своем
относительном одиночестве и уединении он обратился и к другим
темам. Его главный удар должен был обрушиться на человеческую
природу и на весь человеческий род, против которых он вел из-
вечную войну; а плохое здоровье, тоска, недовольство жизнью,
долгое пребывание вдали от друзей, — все это вместе обострило
ненависть, с какой он перешел в наступление. Даже более мягкие
чувства Свифта, и те лишь добавляли масла в огонь, увеличивая
глубину его ненависти. Ненавидя «животное, именуемое челове-
ком», Свифт однако с теплым расположением относился к неко-
торым людям, и именно это расположение ныне усиливало его
мрачность. Среди ирландцев, окружавших его, он мог считать
своим другом проницательного и остроумного Делани, но виг-
ским интриганам Делани казался подозрительным. Кроткая не-
суетность и легкий нрав Шеридана действовали на Свифта, как
Давидова арфа на царя Саула, ноШеридан был вовлечен в партий-
ные склоки, меж тем как Свифт делал вид, что даже свою ученость
оберегает от подозрений в торийских симпатиях. Найди он еще
дюжину Арбетнотов, говорил сам Свифт, он бы сжег свои «Путе-
шествия», но Арбетнот старел, а Свифт со временем был изгнан из
литературного круга, коим прежде наслаждался. Кроме того, его