Упрощенная HTML-версия
ТОМ?ПЕРВЫЙ
32
изо всех своих сил пытаясь преодолеть, побороть и скрыть свои
мучения и, даже более того, выдавливая из себя улыбки, которые
казались как бы исторгнутыми из ада, продолжали вышагивать, не
издавая ни звука, стараясь во что бы то ни стало не выдать себя
непроизвольными стенаниями, каковые могли бы обличить в них
весьма непохвальную робость. К тому же еще литавры громыхали,
трубы гремели и сотни уст провозглашали: «Виват, виват всемило-
стивейшей княгине! Виват нашему всемилостивейшему государю и
повелителю!» Так что благодаря поразительному контрасту этих
искаженных, воистину лаокооновских физиономий со всеобщим
радостным ликованием окружающих возникал некий особенно тра-
гический пафос, придававший всей сцене своего рода величие и
торжественность, да к тому же такого удивительного рода, что луч-
ше и придумать невозможно!
Старый толстый гофмаршал все же не выдержал, терпение его
лопнуло, когда пылающая капля угодила ему прямехонько в щеку,
он в ярости и отчаянии прыгнул вбок, однако же запутался в верев-
ках, принадлежавших к устройству нашего летательного аппара-
та, веревки эти были как раз на этой стороне туго натянуты над
самой землей; итак, с громким воплем «Сто тысяч дьяволов!» туч-
ный гофмаршал грохнулся наземь. В то же самое мгновение витаю-
щий в эмпиреях паж последовал за ним. Увесистый гофмаршал
всей своей шестипудовой тушей увлек его вниз; кукла упала в са-
мую гущу свиты, придворные разбежались с отчаянными воплями.
Факелы погасли, все оказались в непрогляднейшей мгле. Все это
случилось почти перед самым театром. Я отнюдь не стал мгновен-
но зажигать шнур, который должен был в единый миг воспламе-
нить все лампионы и плошки вокруг театра, нет, я решил выждать
несколько минут, чтобы дать всем собравшимся время хорошенько
заблудиться в непроглядной мгле среди деревьев и кустов. «Огня!
Огня!» — возопил князь, подобно королю в «Гамлете», «Огня! Ог-
ня!» — завопило великое множество нестройных и охрипших голо-
сов. Когда площадь осветилась, разбежавшаяся толпа напоминала
разгромленное воинство, которое с величайшим трудом пытается
заткнуть бреши, пробитые в его рядах. Обер-камергер проявил себя
человеком, которому не чуждо присутствие духа, он казался хитро-
умнейшим тактиком своей эпохи, ибо именно его усилиями в крат-
чайший срок был восстановлен порядок. Князь вместе со свитой
взошел на своего рода помост, возведенный посреди партера и гу-
сто усыпанный цветами. Едва лишь княжеская чета уселась, как бла-
годаря чрезвычайно хитроумному приспособлению, придуманному