Упрощенная HTML-версия
21
Венера в мехах
В извивающихся струйках дыма мне чудятся образы малень-
ких седовласых кобольдов, насмешливо указывающих на ме-
ня пальцами. По подлокотникам моего кресла и по моим коле-
ням, мнится мне, скользят верхом толстощекие амуры, — и я
невольно улыбаюсь, даже громко смеюсь, записывая свои при-
ключения... И все же я пишу не обыкновенными чернилами,
а красной кровью, которая сочится у меня из сердца, потому
что теперь вскрылись все его зарубцевавшиеся раны, и оно
сжимается и болит, и то и дело каплет слеза на бумагу.
* * *
В ленивой праздности тянутся дни на маленьком курорте
в Карпатах. Никого не видишь, никто тебя не видит. Скучно до
того, что хоть садись идиллии сочинять. У меня здесь столь-
ко досуга, что я мог бы написать целую галерею картин, мог
бы снабдить театр новыми пьесами на целый сезон, для целой
дюжины виртуозов написать концерты, трио и дуэты, но... что
толковать! — в конце концов я успеваю только натянуть холст,
разложить листы бумаги, разлиновать нотные тетради, потому
что я...
Только без ложного стыда, друг Северин! Лги другим, но об-
мануть себя самого тебе уже не удастся. Итак, скажем правду:
потому что я не что иное, как дилетант. Только дилетант —
и в живописи, и в литературе, и в музыке, и еще кое в чем из
тех так называемых бесхлебных искусств, жрецы которых по-
лучают от них нынче министерские доходы, а порой и поло-
жение маленьких владетельных князей... Ну и прежде всего
я — дилетант в жизни.
Жил я до сих пор так же, как писал картины и книги, то есть
я ушел не дальше грунтовки, планировки, первого акта, первой