Упрощенная HTML-версия
ГЛАВА ПЕРВАЯ
22
владельцы удельных вотчин, сохраняли с их населением креп-
куюнаследственнуюсвязь. Они были давними законными «госу-
дарями» своих земель и их населения; они обладали над своими
людьми правом администрации и суда как льготные землевла-
дельцы; они жаловали «в препитание и в вечное одержание»
деревнишки духовенству и своим «служилым людям». Словом,
они правили своими землями почти державным порядком и
в случае надобности могли бросить подвластное им население
в политическую борьбу против Москвы, особенно в тех случа-
ях, когда пользовались любовью населения. Этого-то, по-види-
мому, и боялись московские государи. Неусыпным надзором и
внимательным учетом думали они обезвредить княженецкие
вотчины и отнять у их владельцев возможность использовать
во вред Москве их материальные средства.
Можно думать, что устойчивая последовательная полити-
ка недоверия и подозрений, усвоенная Москвою в отношении
княжат, имела некоторый перерыв в первые годы правления
Грозного. Впечатлительный царь по молодости и по живости
натуры, подпал под влияние кружка своих друзей. Кружок ока-
зался «лукавым» и «изменным»: он, по-видимому, повел княже-
нецкую политику. По крайней мере сам Грозный, освободясь
от дружеских влияний, именно в этом обвинял членов круж-
ка: они пытались «снимать власть» с доверчивого государя,
«приводили в противословие» ему бояр, самовольно и проти-
возаконно раздавали саны и вотчины, оставляя царю только
«честь первоседания» (то есть одно председательствование
в их среде). Они, словом, ограничили, сколько было возмож-
но, личный авторитет царя, а с княжат пытались снять те огра-
ничения, какие наложены были на них суровой Москвою. Так
понял дело Грозный. Когда во время его болезни (1553) обнару-
жилось стремление бояр-княжат передать после него царство
не сыну Грозного, а его двоюродному брату Владимиру, млад-
шему сородичу царской семьи («От четвертого удельного ро-
дился!» — восклицал о нем Грозный), то царь вовсе исцелился
от симпатий к своим прежним друзьям и постепенно перешел
к иного рода чувствам. В нем нарастал страх перед изменным
боярством, сознание необходимости общих против него мер
и озлобление против слуг, «пожелавших изменным своим обы-
чаем быти владыками» на прежних своих уделах. Целое деся-
тилетие (1554–1564) длилось это состояние глухой вражды и
раздражения, эти поиски мероприятий для защиты царской
власти и авторитета от притязаний ненадежной среды высшей
княжеской знати. Наконец в исходе 1564 и начале 1565 года
Грозный надумал свою знаменитую опричнину.