Упрощенная HTML-версия
23
АРАП ПЕТРА ВЕЛИКОГО
обрадовался и приготовился блеснуть. Между молодыми гостья-
ми одна в особенности ему понравилась. Ей было около 16 лет,
она была одета богато, но со вкусом, и сидела подле мужчины по-
жилых лет, виду важного и сурового. Корсаков к ней разлетелся
и просил сделать честь пойти с ним танцевать. Молодая краса-
вица смотрела на него с замешательством и, казалось, не знала,
что ему сказать. Мужчина, сидевший подле нее, нахмурился еще
более, Корсаков ждал ее решения, но господин с букетом подо-
шел к нему, отвел на средину залы и важно сказал: «Государь мой,
ты провинился; во-первых, подошел к сей молодой персоне, не
отдав ей три должные реверанса; а во-вторых, взяв на себя са-
мому ее выбрать, тогда как в менуэтах право сие подобает даме,
а не кавалеру; сего ради имеешь ты быть весьма наказан, именно
должен выпить
кубок большого орла
»
.
Корсаков час от часу более
дивился. В одну минуту гости его окружили, шумно требуя не-
медленного исполнения закона. Петр, услыша хохот и сии кри-
ки, вышел из другой комнаты, будучи большой охотник лично
присутствовать при таковых наказаниях. Перед ним толпа раз-
двинулась, и он вступил в круг, где стоял осужденный и перед
ним маршал ассамблеи с огромным кубком, наполненным маль-
вазии. Он тщетно уговаривал преступника добровольно пови-
новаться закону. «Ага, — сказал Петр, увидя Корсакова, — попал-
ся, брат! Изволь же, мосье, пить и не морщиться». Делать было
нечего. Бедный щеголь, не переводя духу, осушил весь кубок и
отдал его маршалу. «Послушай, Корсаков, — сказал ему Петр, —
штаны-то на тебе бархатные, каких и я не ношу, а я тебя гораз-
до богаче. Это мотовство; смотри, чтоб я с тобой не побранил-
ся». Выслушав сей выговор, Корсаков хотел выйти из кругу, но
зашатался и чуть не упал, к неописанному удовольствию госуда-
ря и всей веселой компании. Сей эпизод не только не повредил
единству и занимательности главного действия, но еще оживил
его. Кавалеры стали шаркать и кланяться, а дамы приседать и
постукивать каблучками с бóльшим усердием и уж вовсе не на-
блюдая каданса. Корсаков не мог участвовать в общем веселии.
Дама, им выбранная, по повелению отца своего, Гаврилы Афа-
насьевича, подошла к Ибрагиму и, потупя голубые глаза, роб-
ко подала ему руку. Ибрагим протанцевал с нею менуэт и отвел
ее на прежнее место; потом, отыскав Корсакова, вывел его из
залы, посадил в карету и повез домой. Дорогою Корсаков сначала