ВАЛЕРИЙ БРЮСОВ. Биография

В 1996 году защитил кандидатскую диссертацию по истории «Образ Японии в Европе и России второй половины XIX — начала ХХ веков» (МГУ), в 2002 году — докторскую диссертацию «Тосио Сиратори и внешняя политика Японии, 1930–1941» (Токийский университет), в 2004 году — докторскую диссертацию по политологии «Консервативная революция в Японии: политика и идеология» (МГУ). С 1995 года живет в Токио. В 2000–2001 годах приглашенный научный сотрудник Института социальных наук Токийского университета. С 2003 года работает в Институте японской культуры университета Такусёку, с 2008 года — приглашенный профессор. Автор более двадцати книг по проблемам геополитики, истории международных отношений, политической и интеллектуальной истории, а также: «Неизвестные поэты: Рассказы библиофила» (Кн. 1–2; 1995–1996), «„Мой сон, и новый и всегдашний…“: Эзотерические искания Валерия Брюсова» (1996), «Bibliophilica» (2008), «Загадки Серебряного века» (2009). Под его редакцией вышли: «Венок Брюсову» (1993), книги произведений Валерия Брюсова «Из моей жизни: Автобиографическая и мемуарная проза» (1994), «Неизданное и несобранное» (1998), «Мировое состязание: Политические комментарии, 1902–1924» (2003; исправленное и дополненное издание приготовлено к печати). Член многих научных обществ России и Японии. Был ответственным секретарем Всероссийской ассоциации библиофилов, членом редколлегии поэтического альманаха «Встречи» (Филадельфия) и интернетжурнала «Japon.ru». В настоящее время готовит к печати исследование «Рерих и Япония» (в соавторстве с В.А.Росовым) и пишет биографию американского поэта, писателя и журналиста Дж.С.Вирека.

В самом полном на сегодняшний день, «сиреневом» семитомном собрании его сочинений 1973–1975 годов только из прижизненных сборников «выпало», причем без объяснений, около полусотни стихотворений. Как отметил С. И. Гиндин, в советское время Валерия Яковлевича «издавали всегда с оглядкой и пристрастным отбором, опиравшимся отнюдь не на художественные критерии»[1]. Сегодня почти все крупные поэты Серебряного века изданы лучше, чем он. На какого цензора это свалить?
Нельзя сказать, что о Брюсове писали мало. О нем высказались почти все именитые современники — от Владимира Соловьева до Владимира Ленина, включая Николая Михайловского, Николая Гумилева и Николая Бухарина. Получается замечательная антология, да вот беда — никто до сих пор не издал. Из посвященных ему стихотворений сплетается пышный венок — та же история. Материалов к биографии опубликовано множество, а биографии нет. Есть лишь «очерки детства и творчества», где краткие биографические сведения играют роль довеска к филологическому анализу поэзии или, реже, беллетристики. Прочие сферы деятельности Брюсова — для их перечисления не хватит пальцев обеих рук — приходится восстанавливать по крупицам. С наибольшей полнотой собраны его тексты, посвященные Армении, автобиографическая и мемуарная проза, отклики на политические события. При всей важности этих текстов они в наследии Брюсова далеко не главные.
Незадолго до смерти, в статье «Без божества, без вдохновенья» Александр Блок писал: «Так же, как неразлучимы в России живопись, музыка, проза, поэзия, неотлучимы от них и друг от друга — философия, религия, общественность, даже — политика. Вместе они и образуют единый мощный поток, который несет на себе драгоценную ношу национальной культуры»[2]. Брюсов вторил ему: «Всеобъемлющий гений Пушкина охватывал все стороны духовной жизни его времени: не только интересы искусства, в частности — поэзии, но и вопросы науки, общественной деятельности, политики, религии <…> И вся эта разносторонняя деятельность образует стройное целое, потому что отражает единое миросозерцание, составляет различные проявления единой, цельной личности великого поэта… Как сочинения Пушкина, так и его убеждения — это живой организм, из которого нельзя изъять одну часть, не повредив целого. <…> Устраняя один из взглядов Пушкина, мы отнимаем часть их силы у других. Пушкина должно принимать в его целом, и только тогда получаем мы в полноте грандиозный облик нашего национального гения»[3]. Сегодня мы можем применить сказанное к нему самому.
Настоящая книга — первая биография Брюсова, описание его жизни и отношений с друзьями и врагами в контексте эпохи. Владислав Ходасевич заметил: «Символисты не хотели отделять писателя от человека, литературную биографию от личной. <…> Внутри каждой личности боролись за преобладание „человек“ и „писатель“»[4]. Как быть с этим единством «двух в одном»? Вадим Крейд утверждает: «Без знания жизненного пути многие стихи теряют часть своего содержания. На биографию можно взглянуть как на комментарий к стихам, тогда понятнее становится творческое развитие»[5]. В нашем случае наоборот: произведения, мемуары, дневники, письма Брюсова и его современников — материал для жизнеописания, требующий критического подхода.
Описание жизни Брюсова день за днем может занять несколько томов, подобных тому, который читатель сейчас держит в руках. Автор лучше, чем кто бы то ни было, сознает, что смог охватить далеко не все, ибо нельзя объять необъятное: всегда найдется незамеченный факт, неотправленное письмо, оживший слух. Но все же надеется, что не упустил ничего принципиально важного и не исказил облик своего героя, причудливо двоившийся уже в восприятии современников. Возлюбленная поэта Нина Петровская была права, написав в 1923 году: «Будущим литературным летописцам придется покорпеть, чтобы из всех этих шлаков восстановить истинный его образ»[6]. Я люблю своего героя и не скрываю это. «Изучивший глубоко одного художника, — писал сам Брюсов в работе «О искусстве», — особенно любит его, потому что особенно понимает»[7].
Следует сказать еще об одном. Ученые работают с источниками, но предпочитают делать это в архивах и библиотеках, а дома держат ксерокопии или файлы. Коллекционеры собирают старые книги, рукописи, фото, но тематика собирания редко связана с их основной профессией. Исключения бывают — тогда выигрывают и ученый, и собиратель. Один американский филолог заметил: «Не понимаю, как можно быть историком литературы, не будучи коллекционером. Любой ученый, ограничивающийся книгами, которые может достать в библиотеках, занимается лишь тем, что ограничивает себя. Я стал исследователем раньше, чем коллекционером. Исследования сделали меня коллекционером: для работы я нуждался в собрании, которое за меня не мог составить никто другой. И был вознагражден! Мое собрание породило столько статей и заметок, что всех уже не помню. Единственная проблема — найти время и написать обо всем, что я узнал из него»[8]. Валерий Яковлевич сам собирал редкие книги и документы, понимая их важность и зная их очарование. Поэтому я часто обращался к своему «брюсовскому» собранию, равно как и к собраниям друзей-коллекционеров.

Василий Молодяков
9 октября 2009
Токио—Москва

1 Гиндин С. Непрочитанные страницы Брюсова // Брюсов В. Заря времен: Стихотворения. Поэмы. Пьесы. Статьи. М., 2000. С. 5.
2 Блок А. Собрание сочинений: В 8 т. Т. 6. М.; Л., 1962. С. 175–176.
3 Брюсов В. Мой Пушкин. М., 1929. С. 207–208.
4 Ходасевич В. Конец Ренаты // Ходасевич В. Собрание сочинений: В 4 т.
Т. 4. М., 1997. С. 7–8.
5 Крейд В. Георгий Иванов. М., 2007. С. 161.
6 Петровская Н. И. Воспоминания // Жизнь и смерть Нины Петровской / Публ. Э. Гарэтто // Минувшее. Исторический альманах. 8. М., 1992. С. 45.
7 Брюсов В. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 6. М., 1975. С. 47.
8 Цит. по: Wright L. B., Ray G. N. The Private Collector and the Support of Scholarship. Los Angeles, 1969. P. 39.